Вследствие моего недавнего (и первого в жизни) визита в Диснейленд я прочитал историю парка «Диснейлэнд» Ричарда Сноу. В начале книги Сноу рассказывает историю, которую я раньше не знал. Она меня увлекла — не только своими деталями, но и, как я скоро объясню, своей потенциальной актуальностью для нашего текущего момента.
История начинается в 1948 году. Согласно книге «Диснейлэнд», личный медсестра и неофициальный доверенный лицо Диснея, Хейзел Джордж, начала беспокоиться. «Она стала чувствовать, что ее босс погружается в то, что казалось ей опасной депрессией, — пишет Лэнд. — Возможно, он даже шел к тому, что тогда называли нервным срывом.»
Причинами этого состояния были очевидны. Студия Диснея с 1942 года, с выхода «Бамби», не имела успешных фильмов, а потеря европейских рынков во время войны и экономическая неопределенность послевоенного времени истощали финансы компании. Между тем, за этот же период, Дисней столкнулся с забастовкой аниматоров, которую он воспринимал как личное предательство. «Снова казалось, что все — удар за ударом, — пишет Лэнд. — Дисней часто был груб и резок, а когда не был зол, — отстранен.»
Однако у Хейзел Джордж был план. Она знала о детской страсти Диснея к паровозам, поэтому она обратила внимание на рекламу в газете о выставке Chicago Railroad Fair, где демонстрировались экспонаты тридцати железных дорог, построенных на площади более чем в пятьдесят акров на берегу озера Мичиган. Она предложила Диснею взять отпуск, чтобы посетить ярмарку. Ему эта идея очень понравилась.
В Чикаго, привлеченный увиденным, Дисней почувствовал искру творческого энтузиазма, которого не было на протяжении всей войны. Ему просто нужно было найти способ его реализовать. В случайной встрече, вернувшись в Лос-Анджелес, один из его аниматоров, Уорд Камбалл, познакомил его с группой энтузиастов поездов с Западного побережья, создававших масштабные модели действующих паровозов, на которых мог прокатиться взрослый человек (представьте: автомобили длиной примерно с детскую тележку).
Это, решил Дисней, именно то, что ему нужно.
В 1949 году Дисней и его жена Лиллиан приобрели участок площадью пять акров на Каролвуд-Драйв, в районе Голмби-Хиллз в Лос-Анджелесе, чтобы построить новый дом. Они выбрали это место в основном потому, что его планировка казалась ему идеально подходящей для проекта собственной мини-железной дороги.
В течение следующего года он работал с мастерскими студии над созданием моделей поездов и с командой ландшафтных дизайнеров — над протяжкой путей и окружающей территории. Когда работа была завершена, так появилась Каролвуд-Пасификская железная дорога Диснея, как он назвал ее, которая включала полмиллиона пути, огибающего дом и двор, — с 46-футовым висячим мостом и 90-футовым туннелем под цветником его жены, с изгибом в виде буквы S, чтобы с другой стороны не было видно. Его состав состоял из паровоза в масштабе 1:8 по имени Лилли Бель, шести металлических вагонеток-гандалов, двух ящиковых вагонов, двух грузовых вагонов, платформы и деревянной кабинки с миниатюрными деталями, например, щеткой и миниатюрной печкой-печью, которую можно было зажечь.
Фото: www.imagineeringdisney.com
Как рассказывает Лэнд, этот проект придал Диснею новые силы. Чем больше он работал над линией, тем больше идей приходило ему в голову для его компании. Вскоре одна такая идея начала доминировать: в 1953 году Дисней внезапно закрыл Каролвуд-Пасифик. Он достиг своей цели — вновь обрести творческое вдохновение, — но теперь у него появился более грандиозный проект, который должен был стать финальной главой его карьеры и даровать ему бесконечное увлечение и энтузиазм: он решил построить тематический парк.
Как подытоживает Лэнд: «Из всех влияний, оказавших влияние на создание Диснейленда, железная дорога — основополагающая. Или, скорее, железная дорога. Ту, которой владел Дисней.»
~~~
Мой термин для описания того, чего достиг Дисней, построив Каролвуд-Пасифик — инженерное чудо. Более широко — инженерное чудо — это когда вы берете что-то, что вызывает искренний интерес, и pursue его до степени, достойной удивления (или, по мнению некоторых, даже абсурда). Такие проекты создаются не ради денег, не ради карьерного роста и не ради уважения, а потому что они вызывают у вас восхищение, и вы хотите максимально усилить это ощущение.
Это возвращает меня к обещанной связи с нашим текущим временем. В начале 1950-х годов Дисней использовал инженерное чудо, чтобы избавиться от экономической унылости, вызванной неопределенностью военного времени. Семьдесят пять лет спустя я вижу более широкой применимость этой стратегии: побег из цифровой апатии, вызванной чрезмерной мерещащейся обработкой наших опыта через экраны.
Я все больше беспокоюсь, что по мере того как мы все больше и больше живем как в личной, так и в профессиональной жизни в неразличимом цифровом пространстве, мы теряем ощущение того, каково это — бороться с радостями и трудностями реального мира: испытывать настоящее восхищение, любопытство или увлечение, а не просто всплеск эмоций, оптимизированный алгоритмами; видеть, как наши намерения материализуются в реальности, а не только механически измеряются просмотрами и лайками.
Инженерное чудо предлагает выход из этого состояния. Оно пробуждает наши нервные системы к тому, каково это — взаимодействовать с нецифровым. Оно учит наш мозг жаждать настоящих ощущений и реакций, которые наши экраны могут лишь симулировать. Это способ запустить более захватывающую страницу в нашей жизни.
В эпоху Диснея проект Каролвуд-Пасифик мог казаться большинству людей чрезмерным. Сегодня эта экстремальность может стать именно тем, что нам необходимо.
После моего недавнего (и первого в жизни) визита в Диснейленд я прочитал историю парка Ричарда Сноу «Диснейленд». В начале книги...